Газета «Завтра» / Битва за историю/Владимир Карпец

«В двенадцатом году было на Россию великое нашествие императора Наполеона французского первого, и хорошо, кабы нас тогда покорили эти самые французы, умная нация покорила бы весьма глупую-с и присоединила к себе. Совсем даже были бы другие порядки…» Это, конечно же, Смердяков. А по последним опросам общественного мнения, проведенным радио «Эхо Москвы», на вопрос о готовности отделения от России её территорий «да» ответили 61.5%, нет — 36.5%, 2.1% «затруднились ответить». Более половины опрошенных сочувствуют кандидату в президенты США Митту Ромни — отъявленному русофобу.

Как сладостно отчизну ненавидеть

И жадно ждать ее уничтоженья!

И в разрушении отчизны видеть

Всемирную денницу возрожденья!

Эти строки принадлежат перу Владимира Сергеевича Печерина (1807-1885).. В 1836 году он уехал за рубеж, в 1848-м был лишен российского подданства. В 1840-м принял католичество, стал священником и членом ордена редемптористов. Автор прозаических «Замогильных записок» и поэмы «Торжество смерти». Был сторонником идей «христианского коммунизма». Умер в Дублине.

«Русская русофобия» или «отречение от Русского имени»… У этого явления долгая история. Она не только в сегодняшней ненависти «креативного класса» к «совкобыдлу», не только в «Союзе воинствующих безбожников», не только в «смердяковщине», но еще и в том, что оторванный «Указом о дворянской вольности» 1762 г. от корней и Государевой службы правящий класс разговаривал на иностранных языках и почти не знал русского (Державин, Пушкин и Шишков фактически создавали его заново). И еще даже и в «церковном чужебесии», причем на самом высоком уровне. Известны слова патриарха Никона: «по роду я русский, но по вере и мыслям — грек». Князь Курбский обращается к Царю Иоанну со словами «Почто побил силных во Израиле»?

«Русская русофобия» — это желание любой ценой мыслить себя «иным», самоотождествиться с «иным». «По-видимому, в каждый кризисный, переломный период жизни народа возникает «Малый народ», все жизненные установки которого противоположны мировоззрению остального народа… — писал академик И Р Шафаревич в своей «Русофобии» (1980). — Будучи отрезан начисто от духовной связи с народом, он смотрит на него лишь как на материал, а на его обработку — как на чисто техническую проблему, так что решение ее не ограничено никакими нравственными нормами, состраданием или жалостью». А еще ранее Шафаревич в книге «Социализм как явление мировой истории» (1977) определял революционное «безкомпромиссное искоренение» как стремление к смерти, «волю к смерти».

«Русские русофобы» — отступники. И за свое личное отсупление, личное предательство они ненавидят не себя, а тех, кого предали. Это и бывший православный, оправдывающий «крестоповал», и бывший патриот-монархист, возненавидевший собственное Отечество. «Россия вынашивала Сталина несколько веков. Вынашивала Зло… Достоевского мутило от этих страшных предчувствий, отсюда все его метания и копания. Он хотел верить, что Зло идет в Россию извне, он не хотел видеть, что Зло в самой России. Что сама Россия — Зло», — пишет Алексей Широпаев в статье «Тьма-Родина».

У «национал-демократов» (так называют себя Широпаев и его единомышленники ) произошла совершенно закономерная встреча русофобии «русской» и русофобии «еврейской» (условно — здесь уместнее иное слово, ибо не всякий этнический еврей русофоб): «Почему у еврейских диссидентов антисталинизм и антисоветизм зачастую переходили в критику России? Да потому, что им со стороны виднее. В этом их великое перед нами, русскими, преимущество. Мы-то все считаем Россию матерью, отождествляем свои интересы с ее интересами — и это нам глаза-то и застит. А евреям не застит. И потому не надо пугаться, если в отношении России ваша точка зрения вдруг совпадет, скажем, со взглядами Александра Янова». Характерно, что Широпаев говорит о том же, о чем говорит и Шафаревич (даже фамилия известного публициста-русофоба А.Янова всплывает у обоих), только «наизнанку». «Малый народ» соединил в себе русское отступничество с «ближневосточным» мессианством — и накануне 1917, и в «Пролеткульте», и в «перестройку», и сегодня.

И вот, в Живом Журнале Широпаева мы читаем: «Наполеона надо было встречать с цветами и хлебом-солью». И далее: «В цивилизованных землях РИ, на которые ещё не распространилось дикарство из Кремля, — Наполеона так и встречали. Но русским дикарям рабство милее».

«Россию не переделать. Ее можно лишь упразднить — конечно, бескровно и цивилизованно. Она никогда не станет европейской и демократической. Как бы ни прикрывалась Россия флером европеизма, она всегда будет нести в себе зло тирании и агрессии, дикую гикающую степь. Пессимисты утверждают, что не переделать и большинство русских… Спрашивается, надо ли «спасать» такой народ? Достоин ли он каких-либо усилий по его «спасению»?» ( А.Широпаев).

Это не просто «воля к смерти». Это, действительно, «Торжество смерти».